— Уж не ревнуешь ли ты умершую женщину, Брет?

— Можно подумать, что ты сама ее ревнуешь.

Паула завела машину и снова выехала на автостраду. Было трудно смотреть на дорогу сквозь слезы, которые навернулись на глаза то ли от ветра, то ли от неожиданно возникшего чувства отчаяния. Настоящее и будущее опять ускользали от нее, и она сама была в этом виновата. Паула осуждала себя за глупость и слабость.

Они молча катили среди зеленых долин и голых холмов, мимо безукоризненно чистых пляжей из белого песка и вышек нефтедобывающего района Лонг-Бич. Прошлое неслось за ними, как трейлер, такое же реальное, как гудение и несусветная неразбериха пригородов Лос-Анджелеса. Паула страстно хотела оказаться в таком городе, где смогла бы укрыться, отделаться от преследовавшего их прошлого, забыть даже о будущем. Но оглушающая темнота Лос-Анджелеса превратилась в символ ее одиночества.

Именно чувство одиночества заставило ее наконец заговорить, с трудом подавляя дрожь в голосе:

— Ты, конечно, не подумав сказал, что, может быть, не пойдешь на прием к доктору Клифтеру?

— Разве?

Она сняла одну руку с руля и дотронулась до его руки.

— Думаю, тебе не следует принимать каких-либо решений, когда у тебя депрессия.

— У меня есть основания для депрессии. Я не освобожусь от нее, ведя глупую болтовню о своих детских воспоминаниях. Я должен что-то сделать в реальном мире, где начались мои неприятности.

— Сделать?

— Мою жену убили. Видит Господь, наша женитьба значила немного, но я все же чем-то ей обязан. Самое меньшее, что я могу для нее сделать, — найти убийцу.

Бетонное полотно дороги зарябило у Паулы в глазах, второй раз за этот день она почувствовала, что не в состоянии управлять машиной. Они уже проехали значительную часть бульвара, поэтому было нетрудно найти парковку. Она выключила мотор и прислонилась к плечу Брета, ослабев от усталости и неприкаянности.

— Ты знаешь, что недостаточно здоров для такого дела. Тебя отпустили из госпиталя при условии, что ты будешь под присмотром доктора Клифтера.

— Я не успокоюсь, пока не отыщу человека, который убил ее. Тебе это кажется бессмысленным, правда? А мне кажется никчемной трата времени на рассказы психоаналитику своих снов и мечтаний вместо того, чтобы разделаться с бедой у ее истоков.

— Ты уверен, что истоки в этом? Даже если и так, дела не поправишь. Ты должен примириться с этим.

Прищурившись, он с сомнением посмотрел на нее.

— Почему ты в этом так уверена?

— Полиция уже потратила много месяцев на расследование. Ты ничего не сможешь сделать один. Я не позволю тебе зарываться в прошлое...

— Ты говоришь так, будто чего-то боишься.

— Действительно, я боюсь.

Она прижалась лицом к упругим мышцам его руки. Даже в момент сомнений и отчуждения она испытывала подспудную гордость за его силу и признательность за то, что он вернулся к ней с войны физически целым.

— Не буду больше с тобой спорить, — заявил он. — Дай мне ключ от багажника.

— Но ты же едешь сейчас ко мне? Я попросила миссис Робертс приготовить ужин к семи часам.

— Прости, что мне придется нарушить твои планы. Я всегда расстраиваю твои планы, не так ли? Дай мне ключ.

— Не дам! — Паула включила зажигание и завела мотор. — Ты поедешь ко мне домой, хочешь ты этого или нет.

Но она еще не успела закончить эту фразу, как он выскочил из машины. Она окликнула его, бросилась бежать за ним, неловко подпрыгивая на высоких каблуках. В дверях табачной лавки стоял подзаборного вида старик. Он оглянулся, наблюдая за ними и понимающе улыбаясь. Брет размашисто шагал впереди, его широкие плечи, обтянутые синей формой, почти не шевелились. Она позвала его еще раз, но он не откликнулся.

Паула возвратилась к машине и села за руль. Его белая фуражка уже удалилась за сто ярдов и продолжала уверенно двигаться вдоль тротуара. Она смотрела на нее, как на улетающую надежду, пока та не скрылась из виду.

Глава 9

Как только Паула добралась до дома, она тут же подошла к телефону и набрала номер. Пока на другом конце провода раздавались гудки, она захлопнула ногой дверь на кухню, чтобы госпожа Робертс ничего не услышала.

— Да? — произнес мужской голос.

— Лэрри Майлс?

— О, приятный сюрприз. Не ждал от вас звонка, по крайней мере, еще целую неделю.

— Ничего приятного нет. Брет Тейлор находится в городе.

— Что вы говорите? — произнес мягкий, мелодичный голос. — Я думал, что он сидит под надежным замком с другими придурками.

— Ничего смешного. Может быть, он ищет вас.

— Ну, и что мне делать? Собирать манатки?

— Да. Уезжайте из города.

— Для этого нужны деньги.

— Но у вас есть деньги.

— Отнюдь. Мне не повезло на этой неделе. Остался без денег. А нет денег — нельзя смотаться. Но пары сотен хватило бы мне, чтобы добраться до Лас-Вегаса. Там у меня есть друзья.

— Ладно, деньги вы получите. Если уберетесь из города на пару недель. Я сегодня же передам их вам.

— Молодчина, девочка, — произнес голос на другом конце провода. — Обычное время и место?

— Да. А пока вот что: знаете заведение под названием «Золотой закат»?

— Ну, конечно. Что, нанести им визитик? Пощупать их?

— Держитесь от этого заведения подальше, — выпалила она. — Вы меня слышите, Майлс?

— Подождите, пока я поправлю свой слуховой аппарат.

— Я повторяю, во всем этом нет ровно ничего смешного. Брет Тейлор — здоровый мужчина, и он готов на все.

— Успокойтесь, моя прелесть. Я вас понял.

— Тогда имейте это в виду.

Паула положила на место трубку и поднялась на второй этаж, в свою комнату. Надежные полы и кирпичные стены дома казались ей такими же непрочными, как карточные постройки на студии. Даже спальня была лишена необходимой интимности, как будто не хватало четвертой стены, а кровать, на которую она повалилась, стояла на виду у всего враждебного ей города.

Она поднялась с кровати, подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение и не понравилась сама себе. Потом подошла к большому стенному шкафу, чтобы переодеться в красивое платье. Набор одежды ужаснул ее. Бальные платья и кофты, костюмы и шарфы, юбки и жакеты — все было экстравагантно и отвратительно, как маскарадные костюмы. На эти изделия из шелка, хлопка и шерсти были израсходованы тысячи долларов, но там не было ни одной вещи, в которой ее можно было бы положить в гроб.

Когда Лэрри вернулся в спальню, девушка сидела на краю кровати. Возбужденный телефонным разговором, он совсем про нее забыл. Ее спутанные золотистые волосы приятно блестели при слабом свете, струившемся из окна. Но если посмотреть на волосы при более ярком освещении, то можно было бы увидеть, что у корней они черные.

— Тебя долго не было, милый, — заметила девушка.

Она встала и направилась к нему с сонным выражением лица. Ее пупок и два соска составляли рисунок еще одного лица, удлиненного и скорбного. Когда он видел такое лицо вместо тела, то понимал, что девушка ему больше не нужна. Он позволил ей поцеловать себя, но не ответил на поцелуй.

— В чем дело, Лэрри?

— Все в порядке.

— С кем ты разговаривал по телефону? — прошептала она ему на ухо. Ладони, которые она положила ему на шею, были влажными.

— Дела. Заготовки уже раскалились на углях.

— А именно?

— Мои дела, не твои. Послушай, Фрэн, почему бы тебе не слинять на время?

— Чтобы ты мог устроить свидание с другой девушкой?

— Я сказал, что это — дела.

— Я слышала, как ты разговаривал по телефону. Ты думаешь, я тупица?

Он прямо посмотрел ей в глаза и ухмыльнулся.

— А как ты сама думаешь?

— Кто она такая?

— Кажется, я посоветовал тебе слинять. Уходи, исчезни, дуй отсюда, проваливай!

Она прислонилась правой щекой к его груди и замерла.

— Я уйду, если скажешь, кто она.

— Хорошо, — произнес он. — Ты хочешь, чтобы я поступил с тобой круто. — Он схватил ее локти с видом человека, который снимает неудобный воротник, разорвал ее захват и оттолкнул от себя.